В этот самый день, ровно тридцать лет назад, в СССР произошло уникальное событие. 17 марта 1991 года в стране состоялся единственный за всю ее 70-летнюю историю всенародный референдум. Причем, на первый и он же – последний советский плебисцит, сразу вынесли не абы какой вопрос – о дальнейшем существовании огромной многонациональной страны…
Когда на фоне резкого ухудшения экономического положения, падения уровня жизни людей, центробежные движения республик усилились, а центральная власть слабела, теряя влияние и авторитет, кремлевские мудрецы во главе с Горбачевым решили попытаться прикрыть провалы своей политики вотумом народного доверия.
Попытка оказалась не слишком успешной. Задуманный как всесоюзный, мартовский референдум по факту оказался союзным лишь наполовину. В голосовании приняли участие 9 из 15 союзных республик. В шести союзных республиках – Литве, Эстонии, Латвии, Грузии, Молдавии, Армении, которые взяли курс на независимость, референдум официально не проводился. Полулегально работали лишь отдельные участки, организованные на предприятиях, в учреждениях и организациях союзного подчинения, в воинских частях. Еще референдум прошел в непризнанных республиках – Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье, Гагаузии.
Плебисциту предшествовал парад суверенитетов союзных республик, провозгласивших курс на выход из состава СССР. Причем, среди первопроходцев в этой теме оказались не только республики Прибалтики, но и Россия, где активную деятельность по ослаблению влияния центра развернул Б. Ельцин, ставший основным конкурентом М. Горбачева. Сам М. Горбачев впоследствии констатировал: «Я уверен, что, если бы не роковой шаг России, Союз можно было бы сохранить».
Президент СССР вообще любил перекладывать вину на других, упорно не желая признавать себя виновным в многочисленных провалах в разных сферах жизни. Даже там, где ущерб измерялся не деньгами – жизнями людей. Межнациональные конфликты в конце восьмидесятых начали вспыхивать в различных регионах. Столкновения в Якутии, Казахстане, Ферганской долине, Сухумские и Тбилисские события 1989 г., Ошские события 1990 г., масштабный конфликт вокруг Нагорного Карабаха и другие горячие точки, многие из которых остаются такими до сих пор, – возникли именного тогда. И не в последнюю очередь – из-за бездарной политики Кремля. Можно сказать жестче – политики явно преступной, заведомо направленной на дестабилизацию ситуации в регионах. Цель – показать необходимость сохранения единого центра, который один мог выступать в роли миротворца.
Чтобы легитимизовать усилия по сохранению Советского Союза, трещавшего швам республиканских границ, Горбачев и выдвинул идею проведения референдума, но и здесь по привычке предпочел оставаться в тени. Формально его инициировали делегаты IV Съезда народных депутатов СССР в декабре 1990 года. Вначале на референдум планировалось вынести целых 5 вопросов:
– Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как обновлённой
федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере обеспечиваться права и свободы человека любой национальности?
– Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как единого государства?
– Считаете ли вы необходимым сохранение в СССР социалистического строя?
– Считаете ли вы необходимым сохранение в обновлённом Союзе Советской власти?
– Считаете ли вы необходимым гарантирование в обновлённом Союзе прав и свобод человека любой национальности?
Никто не понял, за что голосовал…
Предполагалось и провести затем отдельный референдум о частной собственности на землю. Но в итоге было решено ограничиться вопросом номер один. Михаил Горбачев придавал ему большое значение, рассматривал как своеобразный вотум доверия к себе и своей власти. Поэтому вопрос был сформулирован хитро – люди даже противоположных взглядов могли найти в его составных что-то для себя подходящее – ортодоксальные коммунисты – сохранение СССР, демократы – обновление и суверенитет республик. Ну, а что касается соблюдения прав и свобод человека, да еще и в полной мере – кто ж против? Тут, понятное дело, все – за, двумя руками! Сам Горбачев довольно туманно объяснял казуистику формулировки: «Отвечая на вопросы о сохранении Союза, граждане должны были, конечно, иметь в виду, что речь идет не о старом, а о новом, преображенном, подлинно федеративном союзном государстве… Не скрою, был убежден, что люди наши в массе своей определенно выскажутся за сохранение Союза и его преобразование в полнокровную федерацию».
А вот что пишет по этому поводу бывший народный депутат СССР и РСФСР Николай Травкин: «Нельзя не отметить, что формулировка, вынесенная на голосование, заключала в себе изрядную долю лукавства. Гражданам Союза предлагалось дать положительный или отрицательный ответ на развернутый и каверзный вопрос: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?». Даже тот, кто против Союза, разве осмелится возражать против таких хороших принципов, как обновление федерации, равноправие республик, гарантии прав и свобод человека независимо от национальной принадлежности? На это и делался расчет…
Вопрос поставлен лукаво, но в некотором смысле он соответствует тому, о чем была общественная дискуссия: мы все за Советский Союз, мы не хотим распада государства, но мы хотим как-то его изменить, чтобы это была обновленная федерация, в которой будут в полной мере гарантироваться... То есть мы хотим того, чего не бывает. И конечно, в результате получилось: хотите быть здоровыми и богатыми или бедными и больными? Непонятно, за что голосовать – за все хорошее и против всего плохого? То есть юридический смысл этот вопрос, конечно, утерял…
Я сам голосовал и за сохранение Союза, и за введение поста президента России. Как бы я проголосовал сегодня? По второму вопросу я бы голосовал против, считаю, что все дальнейшие наши беды от того, что мы не отказались от авторитарного поста. По уму, надо было уходить на парламентскую республику»…
Почти все республики «творчески» подошли к проведению референдума и добавили свои вопросы. В России второй бюллетень предлагал одобрить введение поста президента РСФСР – 12 июня 1991 года им станет Борис Ельцин. Сам он долго противился проведению всесоюзного референдума, в принципе, правильно заявляя, что его итоги будут использованы верхушкой СССР в своих целях: «Референдум проводится в расчете на то, чтобы получила поддержку нынешняя политика руководства страны. Она направлена на сохранение имперской унитарной сути Союза». Но возможность запустить «прицепом» вопрос о введении для себя, любимого, президентской должности – в итоге заставила Ельцина пересмотреть свою позицию.
В Украине к вопросу всесоюзного голосования добавили вопрос, отражавший стремление республики к независимости: «Согласны ли Вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза Советских суверенных государств на основе Декларации о государственном суверенитете Украины?». Но и этот вопрос достаточно манипулятивен и тоже позволяет утвердительно ответить и сторонникам сохранения Союза, и их оппонентам, ратующим за полный суверенитет Украины. Словом, вопросы референдума напоминают картинку-головоломку, в запутанных линиях которой каждый может увидеть то, что ему больше нравится – парус, кота, девушку, мотылька, лодку…
Поэтому результаты голосования оказались вполне прогнозируемыми – из 185,6 млн. граждан СССР, включённых в списки для голосования, в референдуме приняли участие 148,5 млн. (79,5%); из них 113,5 млн. (76,4%) высказались за сохранение СССР. В РСФСР положительно на этот вопрос ответило 71,3% от принявших участие в референдуме, в Украине – 70,2 % (за вопрос республиканского референдума проголосовало 80,2% граждан), в Белоруссии – 82,7%, Азербайджане – 93,3%, Туркмении – 97,9%, Таджикистане – 96,2%, Киргизии – 94,6%, Казахстане – 94,1%, Узбекистане – 93,7%.
Пропавшая тумба
В нашем городе результаты голосования были аналогичны республиканским. «Более двух третей днепродзержинцев, которые приняли участие в голосовании, высказались за обновленный Союз», – сообщала городская газета «Дзержинець» 20 марта 1991 г. Но руководство городской парторганизации такой результат сочло недостаточным. На заседании бюро горкома партии разбирали вопросы подготовки в городе Всесоюзного референдума, работы по его организационно-пропагандистскому обеспечению, – писал «Дзержинець» 30 марта 1991 г. Было отмечено, что целенаправленная работа партийных организаций дала соответствующий результат. Были разработаны мероприятия, созданы рабочие группы с участием коммунистов, ветеранов войны, актива женщин, Фонда мира, для агитации за сохранение Советского Союза. В тоже время, бюро отметило допущенные просчеты. В частности, отсутствовала координация действий советских и партийных органов, не в полной мере использовалась такая форма работы, как сходы жителей. Не отличались активностью городской комитет комсомола, общество «Знание», Днепровский райисполком.
Надо сказать сама газета, в то время – орган городского комитета КПУ, на своих страницах вела достаточно настойчивую агитацию за «правильный» ответ на референдуме. «Союз. Но какой?», «Не делиться на микространы», «Сильны, когда едины», «Сохраним наш общий дом», «И дальше – вместе», «За обновленный Союз», «Прислушаться к голосу разума» – типичные заголовки тех дней.
В репортажах с избирательных участков в день референдума корреспонденты газеты приводят свои опросы днепродзержинских избирателей, большинство – проголосовали, или собирались проголосовать за Союз. Везде голосование проходило спокойно, никаких конфликтов и правонарушений не упоминается.
Единственная полудетективная история – загадочное исчезновение с площади Ленина большой тумбы типа театральной, на которой все желающие могли разместить свои плакаты и лозунги. В заметке «Автогеном по гласности», вышедшей в «Дзержинце» 20 марта, сообщается о сносе «местного Гайд-парка» в центре города. Автор высказал предположение, что это не случайно произошло накануне референдума, поскольку большинство помещенных на тумбу агитационных материалов призывали бойкотировать голосование. Но кто это сделал, выяснить не удалось – исполком, милиция, коммунальщики отрицали свою причастность к демонтажу тумбы. «Теперь те, кто называет себя демократами, обвинят во всем «партократов», – сетует автор…
Но как бы там, ни было, нужный центральной власти результат был получен. 21 марта 1991 года Верховный Совет СССР рассмотрел предварительные результаты референдума и отметил, что за сохранение Союза Советских Социалистических Республик высказались 112 млн. человек, то есть 76 % голосовавших, следовательно «судьба народов страны неразделима, только совместными усилиями они могут успешно решать вопросы экономического, социального и культурного развития». На внеочередном III Съезде народных депутатов РСФСР был принят проект постановления «О Союзе Суверенных Республик (Союзном договоре) и порядке его подписания», в котором учитывалась «воля народов СССР, выраженная в итогах референдума о сохранении Союза ССР».
Девять плюс один
23 апреля 1991 года М. Горбачев встретился с лидерами девяти республик, участвовавших в проведении референдума. В результате было принято «Заявление десяти (9+1). Начался последний этап создания Союзного договора, вошедший в историю как «Новоогаревский процесс». Три следующих месяца в подмосковной резиденции М. Горбачева в Ново-Огарево руководители союзных и автономных республик обсуждали проект, определяли баланс сил Центра и окраин, взаимные обязательства и права. При этом были использованы семь проектов, подготовленных республиками, два проекта Академии наук, три Межрегиональной депутатской группы, один – от группы политических партий. Коротко свое видение системы обновленного Союза Горбачев определил так: «Сильные республики – сильный центр».
Многочасовые ожесточенные споры вызвал даже выбор названия будущего государства. Предлагались различные варианты: «Союз суверенных государств», «Союз суверенных республик», «Союз советских суверенных республик». При обсуждении экономического блока больше всего споров вызвал вопрос по союзным налогам и бюджету. М. Горбачёв выступал за «трехканальную» систему сбора налогов в бюджет Союза: через союзные, республиканские и местные органы, а Б. Ельцин и Л. Кравчук – за «одноканальную» систему налогообложения – отчисление в союзный бюджет фиксированных взносов.
27 июня 1991 года проект «Договора о Союзе суверенных государств» был опубликован в «Правде». Документ вызвал много критических отзывов со всех сторон. Так, представители научной интеллигенции назвали новый договор «Актом легализации развала Советского Союза». Тем не менее, через месяц проект Договора о ССГ был парафирован всеми участниками Новоогаревского процесса.
Затем проект должны были рассмотреть в Верховном Совете СССР и Верховных Советах республик и только после этого подписать его на Съезде народных депутатов СССР осенью 1991 года. Однако через несколько дней, в ночь с 29 на 30 июля в Ново-Огарево встретились М. Горбачёв, Б. Ельцин и H. Назарбаев. На этой экстренной встрече было принято решение о переносе даты подписания союзного договора на 20 августа 1991 года. Точнее, в этот день договор о создании ССГ должны были подписать представители Казахской ССР, РСФСР и Узбекской ССР. Для других республик зачем-то установили отдельный график – 3 сентября Белорусская ССР, 17 сентября – Азербайджанская ССР и Таджикская ССР, 1 октября – Туркменская ССР и Киргизская ССР. 22 октября – Украинская ССР, союзная делегация и возможно, Молдавская ССР и Армения.
Но за сутки до старта процесса подписания в стране произошла попытка переворота, организованная членами самопровозглашенного «Государственного комитета по чрезвычайному положению» попытка силовыми методами сохранить Союз в прежнем виде. А. Лукьянов, последний председатель Верховного Совета СССР мотивы заговорщиков, к которым сам присоединился, связывает с результатами мартовского референдума и неудачными действиями президента: «М. Горбачев продолжал политику компромиссов и уступок. На закрытой встрече с Б. Ельциным и Н. Назарбаевым 30 июля 1991 года он сдал последние позиции Союза, согласившись на одноканальную систему налогообложения и на подписание Союзного (точнее конфедеративного) договора без участия представителей Верховного Совета СССР, как это было предусмотрено в решении Союзного парламента от 12 июля 1991 года, что означало полное игнорирование парламента страны и воли народов СССР. Вся эта ситуация, содержащая реальную угрозу распада Советского Союза вопреки решению всенародного референдума, и стала главной причиной создания ГКЧП, который был образован группой руководителей страны во главе с вице-президентом Г. Янаевым и премьер-министром В. Павловым».
Однако действия самих путчистов оказались еще более провальными. Они не только не смогли обеспечить сохранение Союза в его прежнем виде, но и похоронили своей авантюрой возможность создания в какой-то форме модернизированного союзного государства.
После провала ГКЧП работа над новым договором о создании ССГ уже как конфедерации, по инерции продолжалась. В ноябре 1991 года главы республик и президент СССР даже сделали заявление на этот счет, подтвердив намерение подписать новый союзный договор в декабре 1991 г. Но и в этот раз – не сложилось…
1 декабря Украина провела свой референдум, на котором 90% граждан подтвердили «Акт провозглашения независимости Украины» и выбрали президентом Л. Кравчука. Окончательную точку в Новоогарёвском процессе поставило подписание 8 декабря 1991 года главами России, Белоруссии и Украины Беловежского соглашения, в котором было заявлено о прекращении существования СССР.
«Был бы другой исход у судьбы Советского Союза, если бы стали выполняться решения референдума? – размышляет народный депутат Верховного Совета СССР Николай Травкин, и сомневается в этом. – Ведь путч, который произошел в августе, – это и было выполнением воли референдума: вы же хотели сохранения целостности Советского Союза, вот мы и сохраняем, танки вводим в Москву. Но народ сказал: «Нет!». Москва, Питер, крупные города высыпала на площади, То есть, через несколько месяцев народ перечеркнул свое же решение по сохранности Советского Союза»…