В пятницу глава администрации президента Борис Ложкин презентовал совместную с экс-главредом украинского Forbes Владимиром Федориным кнингу “Четвертая республика. Почему Европа нужна Украине, а Украина — Европе”. Среди прочего руководитель аппарата Петра Порошенко рассказал в ней свою версия конфликта между президентом и Игорем Коломойским.
“В конце лета до меня стали доходить сигналы, что днепропетровская команда готовится пойти ва-банк. Мол, Коломойский договорился с “младшими” фракциями правящей коалиции, с Ринатом Ахметовым, с кем-то в правительстве и нацелился на смену власти. Люди, которых связывали с Коломойским, создали ультранационалистическую партию “Укроп” и начали раскачивать ситуацию с помощью массовых акций.
Размышляя над этим сценарием, я спрашивал себя: понимает ли Коломойский, что, даже если ему удастся снести ненавистную ему власть, он поставит под сомнение и само существование страны. Хаос — благоприятная среда для динамичных и агрессивных групп, в ситуации безвластия и анархии невозможно заранее предсказать, кто окажется охотником, а кто — жертвой. С Украиной эту группу, если присмотреться, связывает не так много: “Укрнафта” при нынешних ценах на нефть не представляет такой ценности, как прежде, “Приватбанк”, о многомиллиардном IPO которого Коломойский и его основной партнер Геннадий Боголюбов подумывали в спокойные времена, в разгар банковского кризиса тоже не выглядел сверхценным активом — НБУ настойчиво побуждал собственников вкладывать деньги в его докапитализацию.
Во время весеннего обострения отношений я неоднократно говорил Коломойскому и Боголюбову, что они должны определиться, кто они — власть или бизнес. У многих тогда сложилось впечатление, что Коломойский решил, что он является самостоятельным, не зависящим ни от кого центром власти в стране. С этим государство мириться не могло.
В чем причина такой трансформации Коломойского, который никогда прежде не интересовался политикой? Ни он, ни другие люди из группы “Приват” никогда раньше не были у власти. Та степень адреналина, которую они получили, руководя прифронтовой территорией, не шла ни в какое сравнение с тем, что им давал бизнес. В бизнесе, как мне кажется, Коломойскому стало скучновато.
Украина прошла осень 2015 года без особых эксцессов. Надеюсь, Коломойский понял, что Украиной нельзя управлять из Женевы по телефону. Означает ли это, что он смирился с тем, что время олигархов прошло? Поживем — увидим.”